Что меня удивило за год эпидемии - переход больших серьезных академических докторов от доказательной и ориентированной на понимание патофизиологии процесса медицины, в мир навязчивого назидательного давления и проталкивания своего мнения, основанного на принципе «я так сказал, а значит это верно». Наблюдать это у нескольких больших в нашей специальности докторов стало особенно обидным.В американской медицине менторство является очень важной составляющей не только становления врача, но и всей последующей карьеры. Менторство совсем не односторонний прямолинейный процесс. Это разветвленная система связей с различными людьми на протяжении карьеры. Резидент третьего года Арвинд, вызвавшийся отвезти меня, одного из четырех своих интернов в находящийся в восьмидесяти милях от Балтимора городок Йорк штата Пенсильвания, где закончился бензин у угнанного от моего дома старенького доджа, был одним из них. Подход к обучению, какие-то его фразы, переходы из темы в тему и саркастические ремарки я использую до сих пор. Другой резидент годом помладше Арвинда, ливанец Мухамед Бази, с которым мы как-то на дежурстве устроили Арабо-Еврейский конфликт, деля Голанские высоты, другим. От него я научился любви к теоретизированию и перебиранию разных порою безумных дифференциальных диагнозов в походе за правильным. Множество менторов появляется во время обучения узкой специальности. Кто-то становится всегда радующимся возможности чему-то научить и научиться (иногда в споре) другом и коллегой, кто-то так и остается небожителем на докторском Олимпе. Небожителей этих видишь на конференциях и курсах и внимаешь им, затаив дыхание. Примерно такими стали три мушкетера с передовой ультразвука в интенсивной терапии Пол Мэйо, Пьер Кори и Сет Кёниг. Директор нашей программы специализации за хорошее поведение отпустила меня в 2010-м году в город Остин штат Техас на курсы ультразвука в интенсивной терапии. У нее сложились непростые отношения с постоянно бунтующими и всем недовольными будущими специалистами и не факт, что она получила массу удовольствия, оплачивая мою поездку, но мне повезло заручиться поддержкой шефа пульмонологии. В непонятной госпитальной иерархии он был круче, а я вовремя впечатлил его случайно диагностировав редкую фигню у похожего свисающими вокруг лысого лба дредами на Хищника джазового продюсера. В общем мне повезло, и я поехал на этот пятидневный курс. После пары дней лекций начались практические занятия. Каждому из обучающихся доставалась модель - студент местного колледжа - и список наставников. Кто-то из большой тройки доставался хотя бы на одну обучающую сессию. Все мечтали попасть к Полу Мэйо, но мне как раз хотелось оказаться подопечным Пьера Кори. Лекции он читал со страстью и увлечением, не забывая при этом шутить, так что я с интересом слушал и несколько раз с удовольствием хихикал. Станция по ультразвуковой оценке гемодинамики с Пьером Кори, а точнее койка с лежащим студентом и ультразвуком компании Соносайт, была одной из первых в практическом курсе. В субботу утром студент местного колледжа явно страдал от выпитого накануне и ультразвуковой осмотр особенно поддиафрагмальных регионов бедняге совсем не нравился. Доктор Кори же был в ударе. Раскрасневшийся невысокий и коренастый дяденька в мятом белом халате безжалостно вонзал ультразвуковую пробу в эпигастрий страдающего студента, объясняя про взаимоотношения внутренней полой вены с внутригрудным давлением и чувствительностью к введению кристалоидного раствора. Глядя на гримасы студента, я несколько не к месту вспомнил анекдот про «доктор, повторите еще раз вокруг школы». Доктор Кори пытал беднягу половину практического занятия, а потом попросил заняться тем же самым меня. Мы классно поболтали, он ответил на мои вопросы, иногда показывая ультразвуковые трюки на несчастном студенте, и с тех пор был для меня непререкаемым авторитетом. Я старался читать все им написанное, с интересом следил за его передвижениями по стране. Потом началась эпидемия. Вчера Tanya Melnik прислала статью, в которой было показано, что не дает Ивермектин никаких преимуществ у пациентов с легким течением ковид-19 и не предотвращает его ухудшения. Как минимум у пациентов с относительно низким риском серьезных проблем. Мне очень жаль. Я хотел бы положительной динамики при лечение Ивермектином. Надеюсь, что хоть что-то сработает при этой дряни. Еще обиднее становится, когда я вспоминаю Пьера Кори, который с тем же задором и энтузиазмом, как десять лет назад, объяснял не понимающим ничего сенаторам преимущества Ивермектина. Одним из аргументов его было утверждение, что уже в мае они поняли, что стероиды помогают пациентам с дыхательной недостаточностью, а значит и с Ивермектином им стоит верить. «Йо, чувак», - сказал я телевизору (я это часто делаю), - «Мы это еще в конце марта поняли». Кстати ночью поступила пациентка на огромном количестве кислорода и в тяжелом состоянии. Одним из принимаемых ей дома лекарств был Гидроксихлорохин в высокой дозе. Видимо цинка не доложили.