А вот и взгляд Улицкой на произошедшее.Alexander Smoljanski:Я написал ЛУ письмо, в котором задал несколько вопросов, чтобы прояснить прежде всего для самого себя суть нынешней свары. Понимаю, люди часто ссорятся из-за недоразумений, обычно у каждого своя правда, но и в любой расемоновской истории надо уметь поставить точку.ЛУ ответила на мое письмо. Думаю, было бы справедливо предоставить слово и другой стороне. В FB она практически никогда не бывает и поэтому оказалась по сути беззащитна перед обвинениями. С разрешения ЛУ привожу ниже отрывок из нашей частной переписки.- Тебя публично оскорбили, обвинив в плагиате. Я совершенно не знаю истории, о которой пишет НР. Что происходит?- Мы познакомились с НР в доме Ирины Павловны Уваровой и Юлия Даниэля. Она была их соседкой по дому, часто к ним заходила. В доме у Даниэлей можно было встретить многих известных людей. НР человек яркий, талантливый, общительный, замечательно вписывалась в застолье. Там же за столом я и услышала эту историю. Я поступила в те времена на курсы кинематографистов. Насколько я помню, сначала занятия проходили в здании Союзмультфильма, в виде семинаров, и кажется, даже курсами не назывались. Приходили на занятия лучшие мастера - Владимир Голованов, Юрий Норштейн. Боюсь называть другие имена, вдруг ошибусь, и это будет истолковано превратно. Потом занятия стали называться курсами. Я тогда писала сценарии для мультфильмов, несколько были поставлены. Словом, я уже чувствовала себя человеком, причастным к кино.Теперь к нашей истории с НР и к чуме 39-го года. Тема сценария принадлежала ей, но это была не ее собственная идея, потому что чума-39 - реальная история, о которой знали сотни участников - врачи, сотрудники НКВД и взятые в карантин люди. Как ты понимаешь, авторское право не распространяется на исторические факты и застольные разговоры. От кого исходила инициатива писать сценарий, я не помню. Может, от меня, может, от нее. Работали мы вместе очень недолго - я быстро поняла, что она не годится в соавторы. Почему - тему не развиваю. Дома на Аэропорте она была у меня ровно один раз с несколькими написанными ею эпизодами, которые меня совершенно не устраивали. И я написала сценарий сама, без ее участия. В соавторы ее не поставила. Впрочем, позднее, когда сценарий в составе моих сборников стал выходить, всюду есть информация с указанием ее имени как человека, от которого я эту историю узнала. Ее имя точно упоминается в немецких и французских переводах книги. Один из продюсеров уже дал свой комментарий, касающийся того, что сценарий куплен не был и в производство запущен тоже не был. Ни о каком режиссере речи не было вообще, до приобретения сценария этот вопрос не рассматривается.Пожалуй, на этом можно было бы поставить точку, если бы не эпидемия короновируса. Мне показалось, что публикация этого сценария в трудные времена эпидемии может помочь людям справиться со страхом и подавленностью, которая всех обуяла.- Почему ты так долго не отвечала? И почему отвечаешь в Фейсбуке, которым не пользуешься?- Я бы и не отвечала. Почему я должна отвечать знакомому человеку, который не пишет мне лично, не звонит по телефону, а начинает с публичной свары на платформе, с которой я не знакома? Но множество людей - и близкие друзья, и люди более дальние - настаивают, что нельзя такое безобразие оставлять без ответа. Почему ФБ? Так материал НР был опубликован в ФБ. Я дала интервью по этому поводу Зое Световой для «Новой газеты», а потом подумала и попросила ее не публиковать. Не хочется участвовать в таком «помойном» деле. Вот, теперь даю тебе объяснения.- Что бы ты сказала НР, если бы сидела сейчас с ней на кухне?- Я бы не стала сидеть с ней на одной кухне. Та кухня, на которой мы сидели, была кухня Ирины Павловны Уваровой. Ира умерла 27-го января этого года. И при жизни Иры НР не посмела бы все это написать. Но, если бы все-таки оказалась с ней рядом, то сказала бы следующее: дорогая Наташа! Твои претензии состоят в том, что давние застольные разговоры я превратила в художественное произведение. Именно в этом и есть профессия писателя - перерабатывать жизненные впечатления, опыт и знания в тексты. Сожалею, что моя книга вызвала у тебя столь болезненную реакцию. В этом не усмотри, пожалуйста, язвительности или насмешки, но я действительно считаю, что реакция твоя на художественный текст неадекватная. Больше возвращаться к этой истории я не буду.