Полная версия нашей беседы с Иваном в «Лефортово». Ивана выводят из камеры. Он в черной тюремной робе (такую дают только в «Лефортово»), на лице синяя маска – защита от короновируса. Разговаривать, не видя мимики собеседника, всегда сложнее. Но это только поначалу. Потом привыкаешь. Весь акцент на глаза, а они в отличии от выражения лица врать не могут.
И вот глаза Иван сказали, что он растерян, напуган, просит поддержки.
Разговор через стекло в телефонную трубку.
…- С вами все в порядке? Нет ли побоев?
- Нет, все происходило корректно и во время задержания, и после. Кормили. Давали пить.
- Прессовали?
- Нет.
- А здесь как относятся?
- Вежливо. Претензий к сотрудникам нет. На прогулку выводили.
- Как прошла первая ночь?
- Спал плохо, спина болела. Матрас, видимо…
- Мы попросим заменить его вам, если он пришел в негодность. А как вам местная еда?
— Вот сейчас давали на ужин картофельное пюре и рыбу. Достаточно вкусно.
- В камере вы ведь один (так полагается на карантине)? Как переносите одиночество?
- Один. В принципе нормально, я бы и дальше один оставался, но если бы телевизор работал. Он есть, но нет антенны. Так что не показывает.
- Антенну передадут родные, мы им сообщим. В камере есть все необходимое (увы, мы сами не можем проверить это - из-за карантинных мер нас не пускают на корпус)?
- Есть холодильник. Он работает, но пока пустой. Передачек мне еще не передавали. Если можно, скажите близким, что хотелось бы сока и каких-нибудь сушек или сухариков. Сотрудники сказали, что я могу заказать что-то в тюремном ларьке, если деньги на мой счет в «Лефортово» родные положат.
- А как у вас со здоровьем?
- Терпимо. Врач осмотрел. По спине рекомендовал делать растяжку. Но в камере это не особо удобно. А спортзала тут, как я понимаю, нет.
Я перенес тяжёлую пневмонию, потому в группе риска по коронавирусу. Так что тут сделали мне рентген грудной клетки.
-Первые две недели за решеткой – самое тяжелое время. Потом будет легче.
-Я понимаю. Взял в библиотеке книгу Рэнд «Атлант расправил плечи». Информационный голод тут испытываешь - ни газет, ни телевидения. Не понимаешь, что происходит с тобой и вообще на свободе. Журналисту (хоть и в прошлом) это особенно тяжело. Передайте маме привет!
««Приветы» нельзя предавать», —строго заметил сотрудник. Иван расстроился (по глазам сразу стало видно). Голову наклонил. Вся эта сцена печальная. Ивана увели, а мы напоследок пообещали, что выпишем ему в СИЗО газеты, и что будем приходить и рассказывать потом обществу за его жизнью в изоляторе. Для этого общественный контроль и нужен.
Иван Сафронов – не единственный журналист, оказавшийся в «Лефортово». До него тут был, к примеру, редактор калининградских «Новых колес» Игорь Рудников (сейчас на свободе). Уже больше двух лет сидит в «Лефортово» бывший издатель «Известий» Эраст Галумов. Но из обвиненных в госизмене журналистов Сафронов первый. Хочется так верить, что последний.