Новости с другого глобуса.
У нас первый с начала эпидемии политический кризис. Министры повалили в отставку, Борискин рейтинг одобрения упал с +19 до -1, народ впал в безумие, оживились политические шутники, воспряла оппозиция и вообще все знаки того, что «водяное перемирие», которые было негласно объявлено перед лицом опасности, подошло к концу. Это не то, чтобы прямо сейчас обрушит нашу политическую систему, потому что у нас еще эпидемиологический мораторий на выборы и их не будет еще с полгода (бог ты мой, целые полгода без выборов, какое счастье подвалило, мы ж от них уже охренели), но вот если бы были, скандал таков, что на ход политической фишки он бы повлиял.
Теперь суть проблемы.
У Джонсона есть советник, некий Доминик Каммингс (Dominic Cummings). Этот Каммингс фигура полупубличная (его никто не избирал, просто назначили) и считается крайне умным и хитрым, хотя и неприятным, особенно для левых либералов, которые видят в нем идеолога Брекзита и разгромной победы Тори на последних выборах.
И тут в разгар эпидемии этот Каммингс заболел коронавирусом. Вроде бы не очень серьезно, но все же. И баба его тоже заболела. А дитя его малолетнее вроде нет. Решив, что если они оба попадут в больницу, за дитем будет некому ходить, неприятный, но хитрый Каммингс погрузил бабу и дите в машину и отправился за 260 миль на север, жить в гостевом домике на ферме у его родителей, которые, случись с Каммингсом и иховской бабой какая беда, будут за дитем присматривать.
Потом Каммингс вместе с бабой и дитем почти тихо сидел в гостевом домике и если с кем и встречался, то история о том умалчивает. Но под конец двухнедельной изоляции Каммингс, правда без дитя и бабы, съездил в близлежащий замок якобы чтобы проверить зрение перед дальней дорогой обратно в Лондон – и на берегу пруда тоже сидел, сучье семя.
Теоретически перипетии жития Каммингса, его бабы и прочих родственников никого интересовать не должны, но все эти переезды, числом два, случились ровно на пике карантина, когда Кабинет настойчиво и под угрозой 60фунтового штрафа советовал нам сидеть дома, и никакие поездки, даже между своими же домами, сильно не приветствовались. А Каммингс этот злобный имеет к Кабинету самое прямое отношение.
Пронюхавшие про похождения Каммингса газетчики собрали все говно в кучку и принесли его истосковавшимся по новостям хоббитам. Хоббиты стряхнули пыль с пяток и стали кричать «Голову! Голову!» Если бы голова злосчастного Каммингса была бы им немедленно продемонстрирована, хоббиты, может, и угомонились бы и отправились бы обратно на кухню жрать и смотреть сериалы, но масла в огонь сильно подлил Борис, который – вот же нечисть какая – стал своего Каммингса оправдывать: дитя у него малое, испугался, поехал ближе к семье.
И здесь избиратель взвился кострами. Действительно, если бы выборы были сегодня, то Бориса бы оппозиция в асфальт закатала.
В чем смысл беснования?
Назвать шерстепяточников законопослушными может только человек, который их даже издали не видел (и никогда, никогда не ездил в их окружении). Это у немцев (не уверена, может, это тоже слухи) есть некоторое законопослушание. А у нас есть Здравый Смысл, которым мы и руководствуемся. Здравый Смысл диктует, что на дороге, к примеру, надо уважать себя и других участников движения, и когда вблизи появляется камера, громадная и для лучшей видимости окрашенная в ярко-канареечный цвет, торжественно проползти мимо нее похоронной процессией, чтобы через 50 метров опять газ в пол утопить. Нет, никого обижать не надо – и обижают действительно редко и обычно по недоразумению, а не умыслу – но вот правила и законы… Они у нас примерные. Не в смысле образцово-показательные, а в смысле может быть, никто точно не знает, но где-то как-то здесь.
Ровно тоже самое происходило и с карантином. Если честно, то я не знаю никого, кто бы его совсем не нарушал. Народ потихоньку не только гулял (всегда было можно), но и гулял друг с другом, мелкие магазины, где про социальную дистанцию никто и не слыхал, как торговали, так и продолжали (и по причине того, что крупные сети установили неудобные карантинные меры, все покупатели в мелкие магазины и набились), а уж общественное веселье, устроенное по случаю Дня Победы, вообще ближе к полуночи превратилось в братание на Эльбе, потому что если в одном тупике бухло уже закончилось, то в другом оно еще могло оставаться.
Почему мы так возмутились?
Дело не только в лицемерии и ханжестве, исторически присущим шерстепяточникам. Проблема с Каммингсом куда веселее.
Каммингс – элита, хотя бы по положению. Это мы, мелкие, тупые и жирные рядовые избиратели можем делать все, что просит душа, и в худшем случае отделаться штрафом в 60 фунтов, автоматически уменьшенным до 30, если он был заплачен в течение двух недель. Это мы можем парковаться в местах, для парковки не предназначенных, ездить с превышение скорости, шумно вздорить с соседями и предаваться прочему мелкому беззаконию.
Мы можем. Элита не может. Не имеет права.
Хочешь, чтобы тебя уважали – подавай пример. Веди себя пристойно. Не нарушай закон, даже в самой мелочи. Не покупай на 6 фунтов порнографических журналов, чтобы хранить у себя в рабочем кабинете – ты же не продавец какой-нибудь, который может их прямо на рабочем месте рассматривать и с посетителями обсуждать, чья жопа лучше. Не спрашивай налоговую про то, можно ли вывести из налогов средства на домик для уточек. Я вот могу о чем угодно налоговую спрашивать, и даже заколебать свою местную администрацию вопросами, а готовы ли они к зомби-апокалипсису, и все будут считать, что я хороший ответственный гражданин и у меня есть чувство юмора. А кто добрался до кабинета, должен сидеть смирно, и ходить только в сортир и туда тоже строевым шагом.
Это смысл существования элиты – показывать нам как правильно, хорошо, нужно, важно и ответственно. Учить нас доброму и вечному. Плохому мы и сами как-нибудь научимся, а хорошему надо учить, избрав самого себя на должность лабораторной мыши.
Полиция, которая вчера – у нас вчера было жарко и выходной – безуспешно пыталась как-то увещевать пляжников соблюдать социальную дистанцию, быстро бросила.
- Каммингсу можно, нам нельзя? Да не охренели ли вы, пацаны? – отвечало население на приставание, и полиции не осталось ничего, кроме как ретироваться в тенек. Они ведь тоже при власти, и должны вести себя смирно.
Каммингс, конечно, неприятный тип и при всем своем уме (положим) публично бездарен (несомненно). Кто-то с большим обаянием, харизмой и пониманием того, как работает местное общественное мнение, мог бы вывернуть историю наизнанку и ему бы даже посочувствовали – ну да, баба больная, сам больной, дитя без заботы.
Но даже и самому веселому и обаятельному многие вещи – нет, нельзя. Всем можно, а элите нельзя. Мы будем прогуливать, кататься на качелях и купаться в пруду, а они пусть сидят дома и учат уроки. Если мы позволяем им устанавливать правила и давать нам рекомендации, то мы хотим видеть, как они сами им следуют.
…Никто не крал деньги из бюджета. Никто не жил не по средствам. Никто не рассекал по встречной. Не было никаких дворцов, кортежей, черной икры с шампанским, пира во время чумы, бункеров, охраны. И про макарошки никто не говорил, и про пенсов, которые зажились.
Правильно не говорил. Не совсем еще чуйку потеряли. Потому что элита должна знать свое место.
Иначе мы, маленькие, и за вилы можем взяться. Незаконно? Зато по Здравому Смыслу. А то, что незаконно, то мы маленькие, нам можно.