УНИЖЕННАЯ РОССИЯСобытия последних недель, кажется, имеют какой-то единый, общий знаменатель: демонстрации в Беларуси и демонстрации в Хабаровске, отравление Алексея Навального и сфабрикованное дело и демонстративно жестокий приговор Юрию Дмитриеву… и, наконец, в этом душном мраке вспыхнувшая факелом и погибшая журналистка Ирина Славина… Пожалуй, в причины этой последней чудовищной, из ряда вон выходящей трагедии, потрясшей души многих чутких наблюдателей, стоит вглядеться повнимательнее: ничего подобного в современной России, кажется, не случалось.Трагедия в Нижнем Новгороде, конечно, сразу же напомнила о самосожжение чехословацкого студента Яна Палаха в январе 1969 года в Праге на Вацлавской площади. То был трагический знак протеста против оккупации страны, против национального унижения, оскорбления, каким ощущалась эта «мирная» оккупация. Проще говоря, самосожжение Палаха было публичным отказом жить униженным и оскорбленным.Но и самосожжение нашей современницы нижегородской журналистки Славиной есть ни что иное как публичный отказ жить в том унижении, оскорблении, которому ее, человека свободно мыслящего, общественно активного, словно оккупационные власти, постоянно подвергали местные силовики. Именно против этих бездушных, наглых, потерявших всякое представление о законности многие наблюдатели направляют пафос своего возмущения. И это справедливо: надо требовать возмездия для этих мерзавцев…Но вместе с тем надо понимать, что трагический протест Ирины Славиной – совсем не только ответ на частный случай беззакония и притеснений. И не только в беззаконии и хамстве местных силовиков дело. Разве не то же самое происходит у нас и во всей стране? Разве повсеместный правовой произвол и безудержная директивная ложь (в интересах относительно небольшой группы бенефициаров во власти и их обслуги) не осознаются все более четко если не всем народом, то мыслящей и рефлексирующей частью общества как тяжелое унижение, как личное оскорбление каждого? И если это осознание происходит (а оно происходит происходит!), то как оно повлияет на судьбу страны, на ее будущее?Общественное унижение, оскорбительное подавление законного стремления людей к политическому, общественному, культурному самовыражению не может продолжаться долго. Да, от гибели Яна Палаха до избрания Вацлава Гавела президентом свободной Чехословакии прошло более двадцати лет. Но мы живем в иные времена, Россия все-таки чужими не оккупирована, и у общества сегодня возможности совсем иного уровня, чем те, что были у чехов полвека назад. Созрели, по лжи никто жить не желает! Одни – сотни и тысячи! - идут, и «громогласят» (по Солженицыну), не боятся. Другие – сотни и тысячи! - высказывают вслух, что думают, и оказывают поддержку выходящим на площадь – тоже без страха… Стихия, пандемия, «чума ХХ1 века» приостановила, конечно, развитие наглядных форм протеста. Но процесс общественного осознания того, что страна подвергнута небывалому унижению (вопреки всем мифам о «вставании с колен») – этот процесс ни остановить, ни ограничить невозможно. Пандемия со временем уйдет в прошлое, и тогда станет ясно, достаточно ли сил у протестующих, чтобы покончить с нынешним унижением российского общества и вернуть страну на путь демократического развития. И когда это состоится, в Нижнем Новгороде обязательно появится памятник Ирине Славиной, вроде того, каким отмечено место самосожжения Яна Палаха в Праге.