" Для тех, кто не спит: Еще зимой речь шла просто о свободе небольшой части заключенных, теперь – о выживании всех полумиллиона или, чтоб точно, пятисот восемнадцати тысяч трехсот девяносто одного человека, если брать официальную статистику по состоянию на март нынешнего года. Но группа смертельного риска в 518391 человек – это неправильная оценка. Говорить надо о более чем 800 тысячах, потому что к заключенным логично приплюсовать фсиновский персонал, с ними контактирующий (хорошая, кстати, пропорция – по пол-фсиновца на каждого сидящего). Как это выглядит на практике, уже понятно по первым новостям из едва ли не самого медийного (Лефортово – это другое ведомство) московского изолятора. В «Матросской тишине» десятки заключенных жалуются на высокую температуру и кашель. Звонят (да, из тюрем у нас звонят) журналистам, рассказывают, что их лечат парацетамолом, анальгином и димедролом, еще кололи антибиотики, но они закончились. Пресс-служба ФСИН все отрицает и говорит, что нет ни одного даже случая пневмонии, но кто поверит пресс-службе? Известно, что сотрудники всех московских изоляторов переведены на казарменный режим, то есть в течение «длинных выходных» они не будут покидать стены учреждений. Люди, которые кашляют, конечно, могут быть и симулянтами – а могут и не быть. И еще можно предположить, что московские изоляторы в эпидемиологическом смысле ничем не отличаются от остальных фсиновских учреждений. Представить, что там нет зараженных, невозможно; представить, что все зараженные выявлены и изолированы, тоже невозможно. И что бы ни говорила пресс-служба, по крайней мере, сами те триста тысяч человек тюремного персонала прекрасно понимают, в какой чашке Петри они оказались. В разгар пандемии государство бросило наедине с коронавирусом не только заключенных, но и собственных силовиков, пусть и второсортных. Если весь личный состав ФСИН вымрет от коронавируса, никому до этого не будет дела – их уже списали вместе с заключенными. ",